К столетию со дня рождения командующего Северным флотом 1940 - 1946 годов Арсения
Григорьевича Головко.
(Родился 23 июня 1906 года).
   - АРСЕНИЯ Григорьевича очень любили. Все - от матроса до адмирала, - привожу отрывок из
своего интервью с кинорежиссером Алексеем Германом, узнавшим адмирала и по своим
детским впечатлениям, и по рассказам отца - писателя и журналиста Юрия Германа, и по
воспоминаниям военных моряков.
   - Только почему-то Головко не стал Героем Советского Союза.
   - А его Сталин не любил. Говорят, что Головко сел бы, если бы Сталин еще несколько лет
пожил... Головко был вынужден постоянно контачить с англичанами, американцами, что-то у
них выпрашивать, что-то для них выпрашивать (солярку, например).
   Константин Михайлович Симонов очень любил и высоко ценил Жукова, но считал, что к
мозгам войны имел отношение не Жуков, а Василевский. А о Головко говорили только
прекрасно. Он начал войну за несколько дней до нее: стрелял по немецким
самолетам. Боялся, что об этом узнают в Москве и его посадят... Он не дал бомбить флот,
потерь практически не было в начале войны, - заметил мой собеседник.
   Адмирал Головко был талантливым моряком, яркой и крупной личностью. Иначе вряд ли его,
34-летнего человека, назначили бы в августе 1940 года командовать флотом. При
назначении Сталин, в частности, сказал: «Там сейчас нет порядка и дисциплины, комфлот лишь
спорит с рыбниками, а дело стоит. Между тем театр большой важности, очень
сложный, открытый, по-настоящему океанский театр, не в пример Балтике и Черному морю. И
не надо забывать, что во время Первой мировой войны связь между западными
государствами и Россией была более обеспеченной по северному направлению, нежели через
балтийские порты...» И вряд ли Головко не оправдал надежд Верховного
командования, в противном случае - почему бы его было не заменить?.. Кстати сказать,
внимание к флоту Севера долго было недостаточным. Вот почему накануне войны из-за
нехватки баз Заполярье не могло принять немало построенных для него кораблей. А в
Ленинграде в войну эсминцы, подводные лодки и катера вынужденно бездействовали.
   ФИГУРА, судьба Головко, надо подчеркнуть, сложнее, чем представлялось в советское
время, чем представляют их и сейчас. О нем говорили как об одном из лучших флотоводцев. А
недавно мне послышалось сомнение: был ли Головко вообще флотоводцем?
Попробуем в этом разобраться, опираясь на не столь многочисленные источники. Но об
адмирале Головко, я думаю, еще будут писать как историки, так и писатели.
  Человек он был доступный для всех, общительный, обаятельный; обладал феноменальной
памятью на фамилии и лица; умел принимать гостей - как наших, так и иностранных. Среди
его добрых знакомых были журналисты, писатели, композиторы, художники, актеры. Адмирал
С. О. Макаров говорил, что унылые люди не годятся для такого бойкого дела, как морское.
Головко годился. И все-таки, как известно, хороший человек - это не профессия.
Командующему по должности надо быть высокопрофессиональным специалистом и
мужественным человеком.
   Свою карьеру Арсений Головко начал в краснофлотском кубрике. Войну узнал раньше
многих: в Испании воевал советником командира военно-морской базы. Служил на Балтике,
Черном море, Каспии, Тихом океане, Амуре. Закончил военно-морскую академию. И
преподавал, и флотилиями командовал. Хотя командиром корабля никогда не был... Но в
профессионализме ему не откажешь. В смелости, думаю, - тоже. Не случайно же, пусть он и не
стал Героем Советского Союза, награжден орденами и Красной Звезды, и Боевого Красного
Знамени, Ленина, Ушакова, Нахимова, причем почти всеми - неоднократно.
К 27 июня 1941 года в Кольском заливе скопилось около 150 транспортов, траулеров,
мотоботов. Авиация немцев становилась все активнее. Держать суда под Мурманском было
опасно. Командование приняло решение: вывести их в Белое море. Но как это сделать?
Миноносцев мало, охранять на переходе нечем. А главное - не хватало топлива. Позднее
Головко написал:
   « С фронтов поступали плохие вести. Болело сердце за города наши, за нашу землю. Как
сложится у нас на Севере обстановка, сказать было еще трудно. Мы должны были беречь
имеющуюся нефть до более тяжелого положения, которое могло сложиться.
Фашисты с наступлением на суше затягивали. Но я боялся, что они готовят десант. Вот для
отражения врага и нужно было беречь топливо.
Но держать суда под ударом тоже нельзя. Что же делать?
  Еще до войны знали, что фашисты действуют довольно шаблонно. Это заметили и мы уже в
первые дни боев".
  Головко предположил, что гитлеровцы и мысли не допустят, что противник отправит без
конвоя такое большое количество судов. И адмирал приказал идти транспортам, траулерам и
мотоботам поодиночке. Без прикрытия. Внимание немцев отвлекалось налетами нашей
авиации на аэродромы Киркенеса, Петсамо и другие. Нам помогала погода: низкая облачность,
полосы тумана в первый день перехода. В итоге все суда благополучно пришли в Белое море,
затем ошвартовались в Архангельске.
   КОГДА корреспондент «Известий» Вениамин Каверин услышал в военную пору в Заполярье,
что там заключенным давали в руки оружие, не поверил. Через годы после Победы он писал об
этом повесть - и считал при этом сюжет нереалистичным. (« Семь пар нечистых «, 1961 год).
Писатель рассказывал:
«...я обратился к моему хорошему знакомому, бывшему командующему Северным флотом
адмиралу А. Головко, спросил его: «Арсений Григорьевич, может быть так, чтобы заключенные
были освобождены армией и помогали обороняться, а потом составили отряд под
командованием одного из « бандитов», который впоследствии получил звание Героя Советского
Союза?» Он ответил: «Я вынужден был брать неэтапированных арестантов. Вооружал их и
бросал в бой. Вы спокойно можете об этом писать».
Рукопись повести Каверин отнес прочитать адмиралу - и Арсений Григорьевич написал на
полях фамилии прототипов.
   В Заполярье был широко известен отряд разведчиков Виктора Леонова, в котором воевали и
наши земляки, например, Герой Советского Союза уроженец приморской деревни
Пушлахта Семен Агафонов. Хотите верьте - хотите нет, но как только Леонов стал командиром
(май 1943-го), он собрал известных ему осведомителей особого отдела и сказал: «Пишите что
угодно, придумывайте любую болезнь, но чтобы вас в отряде не было!» О том, что младший
лейтенант Леонов освободился от лишних «писателей», да еще и приказал не пускать в отряд
уполномоченного особого отдела, узнал член Военного Совета Александр Николаев. Пожалел
командира: «Посадят тебя...» Не посадили: будущий дважды Герой Советского Союза
пользовался сильной поддержкой Арсения Григорьевича. Ему, надо думать, импонировало
мнение Леонова: если особист хочет проверить разведчиков, узнать, кто чего стоит, - пусть
сходит с нами на задание, там каждого как на ладони видно.
И появился в леоновском отряде свой «особый отдел». Если, к примеру, кто-то проштрафился
в увольнении, он не сразу попадал к командиру. Сначала собирались «судьи». Виновник
«заседания» рассказывал о том, что случилось, как и почему. «Главный судья» Иван Лысенко
выносил «приговор»: «Пять горячих на воздусях». Кто-нибудь подставлял спину,
провинившийся своей спиной ложился на товарища, пузо оголяли. Рукой по оттянутой коже
бил Агафонов. Живот становился синим.
   ПРИМЕРОВ находчивости, мужества адмирала можно приводить немало. Но почему же он,
может быть, и не флотоводец, по мнению доктора исторических наук Михаила Супруна?
Потому что не провел успешно операции, которые зависели от него, и даже проваливал их,
полагает профессор Поморского госуниверситета. К примеру, по вине командующего флотом
немецкая армия «Норвегия» спокойно эвакуировалась морем из Киркенеса на десятках
транспортов под прикрытием всего лишь четырех эсминцев, хотя сил у нас для
противодействия было предостаточно.
В ходе Петсамо-Киркенесской наступательной операции наши эсминцы лишь один раз
вышли на коммуникации врага. «Головко считал излишним рисковать этими кораблями и
решил использовать их только в исключительных случаях», - говорится в книге 1984 года. (И то
когда вышли в море, не обнаружили там противника и, по приказу, сорвали злость на городах
Вардё и Ватсё). «Позор - нежелание Головко ввязываться в бой», - считает Супрун.
   И все-таки Северный флот внес весомый вклад в осуществление замысла Петсамо-
Киркенесской операции. Недаром 15 октября 1944 года Москва салютовала - по случаю
овладения Петсамо (Печенга), важной военно-морской базой и мощным опорным пунктом
обороны немцев - как войскам Карельского фронта, так и кораблям и частям флота.
   Трусом Головко не был. Мог спорить с наркомом ВМФ Николаем Герасимовичем
Кузнецовым. Мог говорить резкости в Ставке Верховного Главнокомандования. Но на его
решениях не могло не сказываться знание тех потерь, которые нес флот страны от репрессий и
до войны, и в период нее. Корабли - «игрушки» дорогостоящие, и гнев Сталина, который
узнавал о гибели их на Черном море, был велик. Кстати, и Г. К. Жуков флот не жаловал. А еще
раз к слову, среди сотен тысяч североморцев не было ни одного дезертира, ни одного
перебежчика. Адмирал Головко не знал ни одного случая, чтобы матросы в минуты
смертельной опасности покидали свой корабль или уходили с боевых постов без приказа
командира. Видимо, ходил по лезвию ножа и Арсений Григорьевич Головко. Еще и после
Победы. Вот что на этот счет пишет его сын, капитан первого ранга в запасе журналист
Михаил Головко: «Отношения между союзниками по антигитлеровской коалиции не были
простыми. (Арсений Головко стремился сохранить свои не такие уж большие силы, а для этого
предпринимал меры к тому, чтобы англичане чаще использовали свой мощный флот. И на яхте
Николая Второго их высоких представителей катал, и в адмиральском бассейне командующего
они подолгу плескались, и флотский ансамбль песни для них пел. - С. Д.). Обычно на встречах
между адмиралами союзных флотов присутствовали как минимум, наш офицер - переводчик и
кто-то из офицеров британской миссии. Оба они потом отчитывались обо всем происходившем
на этих беседах. Наш - перед НКВД, британец - перед своей контрразведкой. Это было
обычной практикой, тем более в военное время. Ну а после войны, в 1947 - 49 годах, почти всех
наших бывших офицеров связи арестовали и объявили английскими и американскими
шпионами».
  В работах советского времени не упоминалось, что Головко заплакал, когда произносил 9
мая в Полярном, на главной базе флота, речь перед моряками. Как будто он должен был быть
машиной, а не человеком. Североморцы любили как раз человека.
   Адмирал Головко, первый заместитель главкома Военно-морского флота Советского Союза,
умер рано - он прожил только 55 лет: у него в войну сердце заболело, а после войны на Новой
Земле радиации хватил, когда испытывали атомную бомбу. Такая судьба.
   Сергей ДОМОРОЩЕНОВ
  22/06/2006
   Copyright © 2006, Правда Севера.
   При использовании материалов сайта ссылка на www.pravdasevera.ru обязательна.